Очерк

1

Фрр-фрр-фррррр...— раздувает ветер красно-белые ленточки-шлагбаумы, установленные на зелёном футбольном поле. День за днём — фррррр... Для чего они установлены? Ни души, только зелень газона. Тревожно. Пластично вздымаются целлофановые ленточки при резких порывах ветра. Появляются немецкие рабочие, снимают ленточки и стригут машинками газон. Затем устанавливают поливальные машинки. Днём и ночью с щёлканьем разбрызгивают воду. И снова ленточки. Тишина. Массивный немец выходит на поле погулять с овчаркой. Красивая, породистая овчарка. Комендант, наверное.

Растут зелёные травинки на поле. Дальше дом с огромной красной крышей, ещё дальше больница за высоким забором. Тишина прерывается воем машин «скорой помощи». Незримый немец начинает у себя методично бить стеклянные бутылки. Сдаёт бой? Бьёт долго и нудно. Чокнуться можно. Небо над Берлином становится низким, длинные слоистые облака тоскливо переливаются сине-зелёно-розовым. Холодно. Откуда этот настойчивый ветер? Открываю наугад немецкий словарь. Ляйнепфад — бечёвник, тропа бурлаков. Отыскиваю, где восток. Там явно светлее просветы между домами. За сколько дойдёшь пешком до дома? За месяц?..

Это первое зелёное пятно, увиденное мной в Берлине. А на большой подробной прекрасной карте города, среди квадратов и треугольников улиц я увидел второе зелёное яйцо. Темпельхофф. Внутренний аэродром. Детище Гитлера. Это совсем рядом. Надо пойти посмотреть: может, там сидит большая птица? Так начались мои прогулки по Берлину.

2

В силу обстоятельств мне подолгу пришлось бывать в этом городе. Я был один на один с ним. Он хранит какую-то тайну. Уверен, что это связано с движением подземных вод. Проедьте на Эс-бан (S-bachn) от Трептова до Ванзее — весь город выше, а вы движетесь по руслам когда-то протекавших здесь рек. Чёрная вода Шпрее, каналов. Отрывистость — свойство немецкой речи. Не горизонталь, а вертикаль. Тяга к эквилибристике, акробатике видна и на земле, и в небе. Первое, что я увидел, приземлившись в аэропорту — сверкающий маленький самолё- тик, отвесно порхающий в воздушном пространстве. Оказывается, я прилетел в день немецкого воздушного флота. Случайность? Покупаю у старьёвщика странные бронзовые фигурки. Господин в расстёгнутом пиджаке кверх тормашками опирается на одну руку — ноги болтаются в воздухе. Надпись на подставке рубленым шрифтом — Дюссельдорф. Дорф — это деревня. Ничего себе деревня! Деревня — город, земля — небо. Птица. Сквозь барабан индустрии — фрюлинн — разве это не птица пропела? Это как на Украине — вроде бы город, а что-то тёплое разлито, мягкое. Замыкая зелёный овал аэродрома, подхожу к вавилонским стенам аэропорта.

Самолёт прочерчивает звуковую линию по небу. Круг замкнулся, пароль найден, и можно попасть в немецкое царство.

3

Оно ароматное. Как-то Майкл позвонил и в свойственной ему торопливой манере сообщил, что лететь в Питер, домой, нужно раньше, завтра. Лето. Фиолетовое небо, удивительно тёплое к вечеру, проливается чувством счастья. Но боже, как красиво всё вокруг, как хорошо всё устроено! И что делать с закупленными накануне продуктами? Нойкёлльн, Риксдорф, Донау штрассе. По рисунку изогнутых улиц догадываешься, что когда-то здесь была деревня. Есть улочки просто конотопские — заборы, деревья, птички поют — фирюли-фирюля... Николай Клюев был самоучкой, но прекрасно владел немецким, читал на нём. Почему? Ведь он был врагом индустрии, Запада? Видимо, чувствовал эту вторую немецкую природу. Певец русских Птиц видел немецкую Птицу. В Далеме огромный лебедь выгнул шею через забор. Внутренний аэропорт имеет вид огромного, изгибающегося кольцом здания с башнями. Яйцо оправлено в железное кольцо! Внутри розовые прямоугольники колонн. Простор и воздух. Сталин и Гитлер. Есть сходство между русской и немецкой предвоенной монументальной архитектурой. А если посмотреть немецкий фильм того времени с выключенным звуком, то можно принять его за советский. Такие же юноши с чёлками.

4

...По русскому телеканалу «А зори здесь тихие» — как разрез по живому...

5

Самолёты заходят на посадку, пролетая над моей мансардой. Непрестижный дом, с турками, без лифта. Скрипучая деревянная лестница на седьмой этаж. Но я люблю его, полюбил мою Донау. Та первая квартира напротив футбольного поля была большая, шикарная, но я больше люблю эту мансардочку. Пишу акварели. В Германии хорошо работается. Домики ровными рядами уходят вдаль. Они красиво декорированы чудесными деревьями и шпилями кирх. Над каналом с лебедями проносится красный поезд. Небольшие самолеты с внутреннего аэродрома улетают в Германию. Там притаилась чудесная немецкая птица, маленькие человечки выходят на поверхность из земли...

6

Август. Дома. Время сдвигается на два часа. Выходишь на улицу. Все говорят по-русски! Девушка в магазине говорит по-русски. Люди ходят и говорят между собой по-русски. Всё можно понять! Расспрашиваешь у близких и друзей — как дела, что произошло нового. Да ничего нового, были какие-то события, но в общем ничего особенного. Кое-какие трудности, но всё уладилось. Нет охоты описывать ближнее ретро. Время сдвинулось, без тебя прожит какой-то важный отрезок. Что-то таинственное есть в этом. Невозможно быть одновременно в двух местах. Как живут моряки?..